Глава Республики Коми считает, что БАМ построили не на том месте, и жалеет, что бокситы возят из Гвинеи.
– Вячеслав Михайлович, как прошли первые 100 дней в новой должности?
– Не очень понимаю, почему 100 дней считают важной датой, но за этот короткий период удалось определить базовые точки, от которых можно отталкиваться. У меня есть четкое понимание того, как двигаться вперед. Но прежде чем ставить задачи, мне пришлось менять психологию восприятия очень многих вещей. Ведь главная задача любого министра финансов – это сэкономить, и она абсолютно правильная. Но взгляд губернатора на положение дел в регионе по определению гораздо шире.
Далее...
– В свое время, в 1991 и 1993 годах, мне приходилось бывать в командировках в Воркуте. В 1991 году горняки бастовали за выход из-под государственной опеки. Два года спустя, попав в частные руки, шахтеры попросились обратно: уголь большинства шахт не продавался. Насколько упала добыча угля в республике по сравнению с советским периодом?
– Сегодня предприятия Печорского угольного бассейна ежегодно добывают 12 миллионов тонн топлива, что в два раза меньше советских объемов, но и предприятий, заметьте, стало в два раза меньше. Заполярные шахты могли бы выдавать и 20 миллионов тонн, но все упирается в спрос.
– На заполярных шахтах работают от силы 12 тысяч горняков, а население той же Воркуты превышает 100 тысяч человек. Куда девать такой огромный массив безработных ?
– Шахты закрывались не сразу, и многие из тех, кто хотел, смогли уехать на материк. Федеральная программа переселения людей с Крайнего Севера пусть недостаточно хорошо, но работает. Уровень безработицы в Воркуте сегодня – 3,4 процента от экономически активного населения, что совсем немного превышает средний республиканский показатель. Так что разговоры о катастрофической социальной ситуации в этом городе – это слухи.
– Во время своей первой поездки в качестве губернатора по северным моногородам Коми вы резко критиковали Владимира Вейгандта, мэра угольной Инты, города, в котором вы сами родились…
– Задача руководителей местного звена – попробовать диверсифицировать экономику моногородов, попробовать создать какие-то другие производства. Это преследует две цели. Во-первых, создать новые рабочие места для людей, которые пока не имеют возможности выехать (в программе переселения тоже есть очередь). Во-вторых, у людей появится уверенность, что моногород не умрет с возможным банкротством главного предприятия, а будет жить и развиваться. В Инте есть программа развития, но устаревшая. Мэр продекларировал только то, что уже есть, и это плохо. Отсюда и моя резкая критика. В Коми четыре моногорода: Воркута, Инта, Жешарт и Княжпогост. Воркутинская программа мне нравится тем, что у властей есть четкое понимание того, в каком направлении необходимо двигаться. В первую очередь это переработка других полезных ископаемых: мрамора, барита… Такая диверсификация не требует больших вложений. Интересна в Воркуте и концепция развития сферы услуг. А вот Жешарт, градообразующим предприятием которого является фанерный комбинат, и Княжпогост с его заводом ДВП в серьезно больном состоянии. И если Жешарт понемногу выздоравливает, то в Княжпогосте остается социальная напряженность. Будем работать…
– Достаточно ли средств, которые выделяет федеральный бюджет на поддержку моногородов республики ?
– А он вообще ничего пока не дал. Более того, реальных финансовых вливаний в проблему нет и из республиканского бюджета. Мы не иждивенцы, а регион-донор, поэтому придерживаемся жесткой политики. Деньги из бюджета РК поступят в конкретный моногород только тогда, когда мы посмотрим и утвердим его программу диверсификации. Республиканская власть обязана действовать, как хирург, иначе никаких денег не хватит. Правда, Княжпогостскому заводу ДВП мы все-таки помогли сбросить на муниципальный бюджет инфраструктуру ЖКХ, которая висела на их балансе. Это дало заводу оборотные средства для решения своих первоочередных проблем. Но это было единственным прямым финансовым вливанием средств республиканского бюджета в градообразующее предприятие одного из моногородов.
– Какие болячки экономики Коми можно решить за ближайшие год-два ?
– Одна из болевых точек – состояние малого и среднего бизнеса Коми. Он у нас давно находится в «подростковом» состоянии и без поддержки властей вряд ли повзрослеет. Жизнь показала: когда большие комбинаты начинают трещать, экономику региона могут спасти только небольшие предприятия. Власть может создать для этого бизнеса благоприятные условия. Вокруг гигантов необходимо создавать кластеры малых предприятий. Также важное направление в ближайшие годы – это переработка природных ископаемых: уголь, нефть, лес необходимо перерабатывать на месте, а не везти потребителю в виде сырья.
– Недра Коми – это целая таблица Менделеева. Почему при таком сырьевом изобилии бюджету Коми с его 40 миллиардами рублей в доходной части далеко до доходов, скажем, нефтяного Ханты-Мансийского автономного округа ?
– Из ископаемых, которыми богата Коми, сегодня на мировом рынке востребована в большей степени только нефть. А наша доля нефти заметно меньше, чем в ХМАО. Добычей же других ресурсов коммерсанты займутся только тогда, когда возникнет благоприятная конъюнктура. Большинство разведанных природных ископаемых остаются в земле еще и потому, что территория Коми с огромными расстояниями, большим энергопотреблением и удаленным от портов транспортным плечом – не самый удобный регион. Словом, инвестор крепко задумается, прежде чем вкладывать сюда деньги. В Коми много бокситов, есть крупнейшее в России их месторождение, но бокситы как возили из Гвинеи, так и везут, потому что это дешевле. Морские перевозки даже из Африки дешевле железнодорожных.
– Есть ли в республике проекты, которые имеют не региональное, а стратегическое общероссийское значение ?
– Отвечу с ходу – строительство железной дороги Белкомур (Белое море – Коми – Урал). Эта трасса позволит соединить в единое логистическое целое сразу три региона: Республику Коми, Пермский край и Архангельскую область с выходом на Белое море. К сожалению, до реализации этого проекта еще далеко, хотя идея появилась еще в 1930-х годах, Белкомур – очень дорогой проект: свыше 100 миллиардов рублей в ценах 2010 года. На северном и южном участках будущей трассы предстоит проложить почти 800 километров полотна, в том числе 250 километров по территории Коми. Но игра стоит свеч: спрямляющая магистраль сократит пробег грузовых составов с Урала до Белого моря сразу на 700 километров. Построить такую дорогу недолго, были бы деньги. В 2009 году проект прошел инвестиционную комиссию, теперь предстоит правительственная. Совместно с руководством Пермского края и Архангельской области мы приложим все усилия, чтобы она состоялись. Только после одобрения этой комиссии Белкомур может надеяться на финансирование из федерального бюджета. Небольшие участки будущей дороги, кстати, уже прорублены, произведены отсыпки грунта и другие подготовительные работы.
– Давайте помечтаем, Вячеслав Михайлович. Вот Белкомур построен. Что он даст экономике республики ?
– Первое и самое важное: принципиально изменится экономика действующих предприятий. Они будут значительно конкурентоспособнее, так как в разы сократится путь ресурсов к потребителю, а значит – железнодорожный тариф. Воркутинский уголек тогда будет покупать не только его собственник – «Северсталь», но и другие меткомбинаты. Благодаря Белкомуру может стать перспективным и экспорт нашего заполярного угля. Появятся тысячи новых рабочих мест, так как железная дорога вовлекает в хозяйственный оборот любую индустрию, которая находится рядом с ней, например лесопромышленный комплекс. Но в суровой действительности сырье из Коми везут к портам окружным путем, через Северную железную дорогу, а далее – по Октябрьской и другим…
– Получается, что не там мы БАМ построили…
– Получается, не там.
– При нынешних затратах федерального бюджета на санацию недееспособных гигантов (например, АвтоВАЗа, в экономику которого за два года вложили 50 миллиардов) 100 миллиардов для Белкомура не кажутся чрезмерной суммой.
– Без комментариев.
– В России есть дураки и дороги. А какие беды есть в Республике Коми ?
– Вы будете смеяться, но самая большая беда у нас – как раз дороги. Почти 40 процентов населенных пунктов Коми, например, не имеют устойчивой связи региональными автодорогами с твердым покрытием. Денег на строительство новых дорог в региональном бюджете катастрофически не хватает, а Росавтодор, к сожалению, федеральными субвенциями нас не балует. Для того чтобы связать в единую асфальтовую сеть хотя бы районные центры южной и центральной части Коми, потребуется 48 миллиардов рублей, а годовой консолидированный бюджет республики составляет 43,9 миллиарда. До кризиса мы выделяли на строительство дорог по 3,5 миллиарда рублей в год, а в текущем году смогли найти только 1 миллиард, причем 800 миллионов из этой суммы пришлось отвлечь на обслуживание, текущий ремонт дорог. На новое строительство, таким образом, остаются копейки.
– В Коми на территории размером с Францию живет только 1 миллион человек. Создается впечатление, что на бескрайних просторах республики, как оазисы, существуют 15–20 небольших городов, а все остальное тундра и болота. Легко ли управлять таким специфическим регионом из Сыктывкара, который расположен не в центре, а на южном краю Коми, в тысяче километров от той же Воркуты ?
– Но Москва ведь тоже расположена не в Центральной Сибири, на равноудаленном расстоянии от границ. Если я, сидя в Сыктывкаре, буду пытаться решать проблемы какого-то колодца в Ижимском районе, ничем хорошим это не закончится. Необходимо развивать современные формы управления, например МСУ.
– В советские времена на территории Коми заключенных и их конвоиров было не меньше, чем жителей республики, а тюрем – столько же, сколько предприятий. Не создает ли дискомфорт тотальное соседство с зоной ?
– Исторически так сложилось, что «места не столь отдаленные» стали суровой действительностью именно северных российских регионов. Колония, скажем, в Краснодарском крае при всех ограничениях свободы покажется заключенным чуть ли не курортом. Но сейчас зэков на территории Коми на порядок меньше, чем еще 20 лет назад, поэтому никакого дискомфорта жители республики не ощущают. Даже вокруг Воркуты, за исключением тюрьмы особого режима, исчезла сеть заведений такого типа.
блиц:
– Что чаще всего просит у вас сын ?
– «Папа, дай денег» – такого нет. Я бываю дома не так долго, как хотелось бы, и Дима иногда просит просто вместе провести время: запустить авиамодель, во что-то поиграть.
– За какую футбольную команду болеет ваш сын ?
– За ту же, что и я: «Спартак» Москва.
– Какую книгу вы читаете ?
– Сегодня в пути читал «Черного лебедя». Автор – какой-то ливанец, фамилию точно не запомнил. Эту книгу прорекламировала и прислала из Москвы дочка. (Речь идет о книге американского финансиста ливанского происхождения Нассима Николаса Талеба «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости». – Прим. авт.)
– Где и с кем провели последний отпуск ?
– Если отбросить выезд в санаторий на поправку здоровья, то последний раз в июле десять дней отдыхал с детьми в Венгрии. Но без жены – у нас просто не совпали отпуска.
– Продолжительность вашего рабочего дня ?
– 11–12 часов.
– Ваш любимый алкогольный и безалкогольный напиток ?
– Хорошее белое сухое вино и чай.
– В каком месте, кроме Сыктывкара, вы могли бы жить ?
– Только в Москве. В этом городе я учился, встретил жену, здесь учится моя дочь и, надеюсь, будет учиться мой сын.
– Какие недавние события порадовали вас в семье, жизни республики, России и мире ?
– В семье – отличные результаты сына за третью четверть, в республике – социально-экономические итоги первого квартала, в России – стойкое ощущение того, что мы выбираемся из кризиса. А в мировом масштабе… Рад, что на политическом уровне потеплели наши отношения с Америкой.
– Какой медведь вам нравится больше всех ?
– Белый.
– Как называется ваш личный автомобиль ?
– «Вольво». Но какой марки, не запомнил, но знаю, что кроссовер. Я сам не водитель, за рулем всегда жена.
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Добавить комментарий (доступ свободный):